Путин

Артем Козырев, старший научный сотрудник

Института сверхтвёрдых материалов НАН Украины, к.х.н. с.н.с.

Данная статья является ответом на статью Алексея Парновского «Що не так у нашій країні, або чому їдуть молоді науковці». В общем, если кратко – потому что нет денег.

Однако на самом деле такой простой ответ является вульгарным упрощением. Если развернуть вопрос шире, получается целый конгломерат вопросов, причём, как это ни удивительно, преимущественно этических.

Во-первых, почему раз «едут», значит «не так»? Является ли критерием процветания страны низкая социальная мобильность? Должны ли отъезжающие заменяться приезжими (например, из Европы), возвращаться или оставаться на месте? Иначе говоря, что именно считать нормальным?

Во-вторых, почему нет денег? Что именно мешает их выделить или освоить? Коррупция или кумовство? Отсутствие их в бюджете? Низкий уровень жизни? Или, может быть, отсутствие ясного понимания того, зачем стране наука?

Всё вместе, – выкрикнет радостный читатель. Ну что ж, допустим. И как это взаимосвязано? Потому как если эти факторы просто существуют в одном пространстве одновременно, то их можно ликвидировать по очереди, а вот если они связаны, то всё сложнее. Наступлением на всех фронтах ничего не решишь. Нужно выбрать приоритеты.

Наконец, в-третьих, почему автору статьи не всё равно? Это личная заинтересованность или патриотизм? Неспособность уехать «как все» или осознанное нежелание этого делать? Вообще не понятно.

Прочитав статью, я сам едва не начал собирать чемоданы. А ведь автор почему-то всё ещё здесь. Разрабатывает что-то жутко научное и в свободное от работы время пишет статьи. Причём опять-таки про науку. А вот я про неё не люблю, и на работе этого добра хватает. Поэтому статья будет совсем о другом.

Для начала расскажу легенду.

(Рассказываю, как слышал, может быть, всё брехня.)

Пришёл однажды в далёком 1991 году первый командующий украинских военно-морских сил к Кравчуку (по другим данным, не первый, не в 1991 году и к Кучме, но это, на самом деле, не важно) и спросил:

- А какой флот нам создавать, Леонид Данилович?

В смысле можем строить ударный – для линейного боя. Можем москитный – для прикрытия побережья. А, может быть, нужна десантная группировка и корабли прикрытия?

А президент тяжело вздохнул и сказал:

- Ну ось щось є, так нехай і буде.

И это полный всеобъемлющий ответ на многие вопросы государственного строительства. Ценность представляет сам объект, его традиции, сотрудники, иерархия чиновников над ним, в крайнем случае, имидж. Но не функционал.

Нам не нужен флот для решения военных задач на море. Нам не нужна наука для достижения конкретных результатов. Нам нужно – «щоб була».

В оправдание президента скажу, что ответить адмиралу иначе он не мог при всём желании. Для этого нужно было для начала определить приоритеты внешней политики. Взламывать Босфор и Дарданеллы, действовать вместе с американцами в Персидском заливе или перебрасывать войска морем на Северный Кавказ? Кстати, если да, то на чьей стороне они там будут сражаться?

Создание инструментов без ответа на вопрос «зачем?» всегда приводит к тому, что гвозди начинают забивать микроскопами. Ну, или наоборот, встаёт задача создания микросхем при помощи молотка и зубила.

Постановка задачи – это вообще непросто. Не случайно во всех характеристиках молодых специалистов (которые они, кстати, вопреки всякой логике документа пишут на себя сами, и никого это не смущает) есть ритуальное словосочетание «способен ставить и решать задачи…». Во как! Ставить и только потом решать.

Без правильной постановки задачи решение невозможно. Точнее… возможно, но лучше бы его не было. Вот, например, «утечка мозгов». Хотите, решу? Приковать всех к батареям. Всё, проблема решена. Ну, или перестрелять всех учёных, ишь, какие умные. Или дать каждому по миллиону гривен. В день. Необходимую сумму напечатать.

Ну да, шучу. Издеваюсь, утрирую.

Однако давайте всерьёз, если мы решаем, что Украина – сырьевой придаток России, то топим флот. А если решаем, что она будет индустриальной державой, то развиваем науку. Но только надо учесть, что даже простой ответ никогда не будет само собой разумеющимся. Так, например, принимая решение про индустриальную Украину, мы отвергаем аграрно-пасторальный или карнавально-туристический проект (оба предполагают несоизмеримо меньшую научную базу) и создаём сами себе проблемы с экологией. Оно нам надо? Может быть, но об этом всё-таки следует задуматься.

Если решение принимается, то дальше намного проще. Вот, например, сколько времени понадобилось для создания сегодняшней украинской армии от состояния «прямо после Майдана»? Почему за любые другие два года новейшей истории ведомство не могло похвастаться такими успехами? Что принципиально изменилось?

Очень просто. Была поставлена задача.

Кто поставил? Государство. Ну уж нет. Вначале оно вообще едва ли понимало, что происходит, и кто все эти люди – волонтёры, добровольцы… И ещё долго после этого максимум, что могло, – не мешать. А изменения происходили.

Дело в том, что государство было тем, перед кем ставили задачи. А кто ставил? Общество.

Очень просто. Если общество принимает, формирует более-менее консолидированную позицию и принимает решение – то всё. Гасите свет, сливайте воду. Армия появляется из ниоткуда, в Диком поле расцветают города, империя разваливается на части. Хоть 2014 год, хоть 1991, хоть XVI век – государство может только бессмысленно озираться, нелепо сопротивляться или, обреченно вздохнув, возглавить.

Если общество решает, что надо валить царя, возникает Майдан. Если решает, что во всём виновато правительство, то будьте уверены, ругать правительство будет даже само правительство (в лице отдельных министров), потому что против толпы не попрёшь.

Если общество пришло к согласию в том, что коррупция везде и всюду, то это становится настолько тотальной темой, что даже само по себе является рекламой. Даже антикоррупционеры создают свои мутные схемы и пилят откаты, не говоря уже о простом работяге, который, однако, имеет доступ к станку. Нет, ну а что, им разворовывать страну можно, а ему гнать левак нельзя?

Если в обществе укореняется идея, что молодые учёные (по крайней мере, все способные) уезжают из страны, то говорить об этом будут везде и всегда. Кстати, если статистика даже изменится, но решение общества всё ещё будет в силе, кандидаты наук будут писать статьи на ПиМ о том, как всё плохо и все уехали, игнорируя тот факт, что они, например, не уехали. Но это я немного отвлёкся.

Вернёмся к такому любопытному понятию, как «левак».

Что делает рабочий на украинском заводе, если только у него есть такая возможность? Гонит левак, используя заводское оборудование, потребляя электроэнергию завода, тратя на это своё рабочее время. Про налоги вообще молчу. Он даже не считает это чем-то неправильным. Нормальная прибавка к зарплате. А то что, жить на эти копейки?

Интересно (хотя и не очевидно), что тем самым он снижает цену собственного труда. Соглашаясь работать (формально) за копейки, он лишает работодателя мотива поднимать зарплату. Маленькая зарплата, в свою очередь, мотивирует рабочего гнать левак. В общем, всё плохо – это самоподдерживающаяся цепная реакция.

В науке то же самое.

Что делает учёный, если у него есть доступ к технологии? Развивает её, патентует, продаёт за рубеж или внедряет на производство? Как бы ни так. Он создаёт свою фирмочку (или договаривается с начальством, или прячется от него) и гонит левак.

Любой учёный, получая контроль над оборудованием, тут же начинает считать его своим (устойчивое выражение «сидит на установке») и, если не берёт за измерения наличкой, то получает преференции в виде соавторства или кусочка гранта.

То же самое администрация. Любое подразделение, способное окупить себя, становится отдельным и хозрасчётным. Иногда оно поддерживает на плаву целый институт, иногда приносит сверхдоход только руководству, но почти всегда его сотрудники получают неплохо.

В общем, разговоры о том, сколько на самом деле получают украинцы (будь они хоть учёными, хоть рабочими) беспредметны. Зарплата и доход почти никогда не совпадают.

И дело тут не в правительстве, а в обществе.

Идёт саморегуляция системы: путём коррупции, откатов и зарплат в конвертах создаётся «альтернативная тарифная сетка», при помощи левака создаётся прирост ВВП, эмиграция выравнивает баланс. Реально количество выпускников вузов превышает потребности украинской экономики, зато они так плохо учатся, что у многих по факту нет высшего образования – только диплом. Научно-исследовательских институтов слишком много, зато некоторые из них уже давно превратились в кустарные производства, другие стоят полупустыми. Рынок безжалостно выравнивает перекосы, не считаясь с мнением правительства, руководства и даже простых людей. Потому что общество с этим согласно. Оно равнодушно.

Так что же, в конце концов, надо, чтобы спасти ситуацию? Прежде всего, расслабиться. Ситуацию спасать не надо, всё нормально.

Для того чтобы в Украине появился, например, сильный флот, нужно достичь консолидации общественного мнения по данному вопросу. Для чего нужен флот? Какие задачи общества он должен выполнять? И только потом всё остальное. До тех пор пока такое решение не принято, руководство флота только поддерживает его существование теми силами, что есть в наличии (причём под силами я имею в виду не только финансы, но и, например, личный состав).

Возникнет необходимость – флот повторит метаморфозу армии 2015 года. Будет общественное согласие – то же самое произойдёт с наукой.

Поэтому, внимание, главный ответ на вопрос «что делать?».

Обсуждать проект. Принимать решение о том, какой должна стать Украина. Вырабатывать консолидированную позицию. И только потом – действовать.

А вот что не надо делать – так это обсуждать, как всё плохо СЕЙЧАС. Давайте сосредоточимся на том, как ДОЛЖНО СТАТЬ. Конкретно и по пунктам.

P.S. Название статьи является троллингом.

P.Р.S. На самом деле это является требованием техники безопасности. Про украинскую науку нельзя писать всерьёз. Получится занудство.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.