И грянул гром

Ирина Малышко,

доктор философских наук

Каждый раз, когда я слышу «нужен третий Майдан» и вижу, как страна медленно, но уверенно сползает куда-то в сторону, далёкую от оптимистических перспектив, то сразу вспоминаю научно-фантастический рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром».

Там главный герой отправляется на игру-охоту назад в будущее. Охота происходит на антигравитационной тропе, чтобы случайно не задеть даже травинку, поскольку это может внести непредсказуемые потрясения в историю. Условия игры суровы:

Раздавите ногой мышь — это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей Земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека — смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах, Европа навсегда останется глухим лесом, и только в Азии расцветёт пышная жизнь. Наступите на мышь — и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь — и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдёт Делавэр. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с неё!

Во время охоты главный герой таки сошёл с тропы и случайно раздавил бабочку. После возвращения в своё время охотники неожиданно обнаруживают, что их мир изменился: иная орфография языка, у власти вместо президента-либерала стоит диктатор. «…И грянул гром» — последняя фраза рассказа Брэдбери.

Каждый раз, когда я слышу «Будет третий Майдан», в моей голове набатом звучит «… И грянул гром».

Первый Майдан, второй, возможно, третий… А почему мало что меняется или меняется не так, как хотелось бы? Столько усилий, столько напряжения, бесценные человеческие жизни, а результат не тот, каждый раз не тот, какой ожидали. И снова вечные вопросы: кто виноват и что делать?

Как любят говорить журналисты: если есть прецедент, значит, будет и тенденция. Вот о тенденциях в преддверии этого возможного третьего Майдана хотелось бы поговорить. Но я не журналист, я не публицист, я доктор философских наук. Поэтому я могу говорить только языком сухой научной теории.

Майдан для нашей страны — это революция. Поэтому я буду говорить о революции и её последствиях с точки зрения научной теории. Приготовьтесь, будет несколько нудно, но на то это и научная теория.

Начнем, как и положено, с определений. Что такое революция?

Так уже исторически сложилось, что в самой науке существует много различных школ, подходов и традиций в определении самого понятия «революция» и оценке этого явления.

Мне ближе всего это: «быстрые, фундаментальные насильственно вынужденные изменения в доминирующих в обществе ценностях и мифах, в его политических институтах, социальной структуре, лидерстве, деятельности и политике правительства, ведущие к быстрым, базовым преобразованиям социальной и классовой структур общества путём переворотов снизу».

Но вот что интересно, несмотря на существования различных школ и подходов, ни одна из существующих на сегодняшний день социальных теорий не ответила на следующие вопросы:

1. Возникновение революций. Различные теории дают понимание различных фактов и сил (человеческие мотивации, новаторские идеи, социально-культурный контекст, экономический интерес, политические возможности). Ясно, что революции происходят тогда, когда все эти факторы сходятся в определенном уникальном соотношении, но что оно из себя (это соотношение) представляет, мы не знаем.
2. Революционная мобилизация. Почему массы людей преодолевают барьер апатии, пассивности, инерции, чем объяснить взрыв обстоятельств, участия, активности и неповиновения, который наблюдается при возникновении революций. Может быть, были преодолены некоторые пороги непереносимого крушения надежд, что привело к спонтанным действиям? Как определить эти пороги? Этого мы не знаем. Ведь в одни времена люди способны терпеть большее давление и лишения, чем в другие.
3. Революционное наследие. Что налагаются предшествующие революции на последующие. А может быть, они подчинены циклам, формируя широкомасштабную историческую последовательность, в которой предыдущие попытки, победы или поражения оказывают влияние на более поздние. Где может находиться общая причинность, лежащая в основе ряда революционных прорывов? И этого мы не знаем.
4. Загадка результатов революций. Почему результаты иногда так сильно отличаются от того, о чем мечтали революционеры? Почему они «в конце концов» превращают в прах идеалы, которые вызвали их к жизни? Неизбежна ли эта логика? И опять нам это не известно.
5. И последний, самый интересный вопрос. Предсказуемость революций. Самое большое, что мы можем ожидать от так называемых теорий революций, – это интерпретации свершившихся событий, что само по себе уже будет большим интеллектуальным успехом.

Итак, революция, как и её последствия, для социальной теории — это загадка.

Однако с позиции другой теории, родившейся в результате исследования естественных наук – теории хаоса, или теории самоорганизации (что, по сути, синонимы), мы можем объяснить, почему невозможно понять, что происходит с системой в ходе революции.

Согласно законам самоорганизации, открытым лауреатом Нобелевской премии Ильей Пригожиным, сложноорганизованная система в состоянии крайней неустойчивости – кризиса (именуемого в науке точкой бифуркации, скачком под действием случайных внешних факторов) переходит в иное качественно новое состояние и приобретает качественно новые свойства. Предсказать её поведение после этого скачка невозможно. Из хаоса спонтанно рождается новый порядок. Замечу: качественно-новый порядок, который не сводим к свойствам элементов предыдущей системы. Это законы самоорганизации.

С точки зрения концепции самоорганизации революционная ситуация совпадает с точкой бифуркации, в которой в крайне неравновесном состоянии, но достаточно далёком от состояния полного хаоса, под действием внешних причин спонтанно возникает новый порядок. Причём выбор дальнейшего пути развития или аттрактора, на который выходит система, зависит от множества случайных факторов (которых по мере усложнения системы становится всё больше и, следовательно, влияние стохастических процессов оказывается всё сильнее). Поэтому предсказать дальнейшее поведение системы достаточно проблематично. Ключевым словом в поведении системы является случайность. На этот факт я хочу обратить особое внимание.

К этому следует добавить, что в реальности процесс возникновения точек бифуркации растянут во времени. В социальных системах приближение кризиса подобно тому, как в технических системах возникает критическое значение нагрузки, за которой и начинается процесс бифуркации. Но предсказать посткритическое состояние практически невозможно. Однако предвидеть некоторые тенденции иногда удается — благодаря тому, что бифуркация в реальных системах протяжена во времени. Правда, предвидение, как правило, носит вероятностный характер. И как показал исторический опыт, никакие из социальных революций не достигли тех целей, ради которых они совершались. Поэтому ещё раз вспомним Отто фон Бисмарка: «Революции придумывают гении, делают романтики, пользуются плодами негодяи».

Иными словами, теория категорична: последствия революцию непредсказуемы. И что дальше, спросите вы, тупик?

Но научная теория на то и научная теория, чтобы не только поднимать проблему, но и находить решение, как выйти из неё.

Поэтому в рамках теории самоорганизации разработана даже целая методология выхода из кризисных бифуркационных состояний, которые (я хочу это подчеркнуть ещё раз) растянуты во времени. Что позволяет использовать методы, именуемые у Карла Поппера «социальной инженерии» или, проще говоря, осуществить реформы. Реформы, столь необходимые нашей стране.

Чтобы эти реформы протекали успешно в этих кризисных бифуркационных состояниях, как гласит теория самоорганизации, необходимы ещё кое-какие условия. Поскольку я тут излагаю не научную статью (я и так употребила много умных терминов), буду предельно краткой и изложу тезисно методологию выхода из кризисных ситуаций.

Методология предполагает согласованность целей между отдельными частями системы и самой системой в целом. Выстраивание так называемых параметров порядка, включая экономические, социальные и другие. К параметрам порядка в обществе сам Пригожим относил в первую очередь нравственные ценности. Сюда же можно отнести национальную идею. Я не буду сейчас вдаваться в детали. Но лично у меня много до сих пор вопросов по поводу как целей страны, так и национальной идеи. Но это тема другого и более фундаментального разговора.

И, наконец, фундаментальное положение теории самоорганизации. Как гласит теория, процесс самоорганизации начинается на микроуровне. Этот процесс остаётся незаметным на макроуровне, пока изменения не достигнут некоторой критической точки.

Всё. Больше добавить нечего. Какую бы сложно организованную социальную структуру мы не рассматривали, её начальный элемент — это человек. И пока не произойдут качественные изменения этого начального элемента (то есть нас с вами), пока они не достигнут некого критического состояния — изменений в нашей системе не будет. Дальше от комментариев я воздержусь, чтобы не впадать в демагогию.

Я уже сегодня упоминала Рэя Брэдбери с его бабочкой. Этот рассказ является уже классической иллюстрацией теории хаоса, поскольку иллюстрирует так называемый эффект бабочки. Широко известна фраза Филипа Мерилиса: «Если бабочка взмахнёт крыльями в Бразилии, начнётся ли торнадо в Техасе?».

Хотим мы этого или не хотим, но этот эффект бабочки в социуме порождается действиями самого человека. И как следствие всегда должны помнить, что живем в очень сложном и очень хрупком мире, в котором главным критерием существования является ответственность за свои поступки и свои действия. Потому что уж очень велика вероятность случайно раздавить «золотую бабочку», а в нашем случае — материализовать очередной «золотой батон».

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.