Фильм «Гараж»: продолжение в 1990-х

Помещение, в котором проходили съёмки фильма «Гараж». Все собравшиеся в зимней одежде.

Сидорин:

– Товарищи, позвольте поздравить вас с наступающим 1993 годом и попросить провести собрание максимально корректно. Напоминаю историю, когда о нашем собрании сняли фильм, после чего бригаду строителей на наш гаражный кооператив так и не вернули, и гаражи уже 15 лет стоят недостроенные.

Аникеева, громким шёпотом:

– А не надо было знаменитого режиссёра Рязанова из кооператива исключать. Выгнали бы жену Гуськова, ничего бы не случилось.

Карпухин:

– Да то, что его выгнали, он бы ещё стерпел. Но вот когда ему спросонья глумливо говорят: «Счастливый вы наш», — любой бы ответочку кинул бы.

Сидорин:

– Товарищи, давайте не возвращаться к предыдущим склокам. Скоро Новый год, из-за отсутствия финансирования мы сидим без отопления, нам надо срочно принять важнейшее решение — о превращении нашего НИИ в акционерное общество и обмене ваучеров на акции.

Голос из зала:

– Хрен его знает, что это за ваучеры и акции, но кто выпил спирт?! Новый год, коллектив на него рассчитывал.

Сидорин:

– Действительно, возмутительное событие. Спирт хранился в сейфе. Так негодяи его раскачали, разбили бутыль и слили через щели. Но мы проведём тщательное расследование.

Голос из зала:

– А когда погасят долги по зарплате?!

Из зала раздаются беспорядочные выкрики по производственным вопросам.

Через несколько минут

Аникеева:

– Товарищи, кто за то… (все тянут руки)? Ну что предлагаю принять устав ЗАО, план распределения акций, и избрать правление в составе меня и товарища Сидорина.

***

Аникеева и Сидорин:

– Эти дегенераты попропивали ваучеры. А мы идём по плану приватизации как для трудового коллектива. Если они не купят акции — нас отправят на биржу и скупят.

– Хорошо, а что делать?

– Смотри, у нас есть кооператив. Давай вместо алкоголиков в протокол собрания впишем членов кооператива, которых мы выгнали тогда.

– Так они же никогда у нас не работали.

– Ну и что, всё равно они об этом не узнают.

– А сколько кому акций выписывать?

– Правлению — по 1%, остальным — поровну.

– А жена Гуськова? Он давно умер, её вычёркивать?

– Ты же знаешь, она поднимет бунт. Впиши на общих основаниях.

***

Кабинет Аллы Алексеевны Кушаковой, директора сети рынков.

Она разговаривает с кем-то по огромному мобильнику Nokia:

– Прикинь, пришло приглашение на собрание акционеров за 1998 год. Да, именно те козлы, которые тогда меня на гараж кинули. Да хрен его знает, почему я там акционер, я ничего не подписывала. Да, надо проработать документы.

В кабинет заходит молодой человек умного вида, в очках с папочкой:

– Здравствуйте, меня зовут Шафранек. Документы проработаны.

Секретарь Алла Петровна за французские духи отксерила всю регистрационную папку.

ЗАО, стандартный устав. У членов правления по 1%, остальное размыто на 300 человек. Председатель Аникеева, но фактически всем руководит её зам Сидорин

– В состав акционеров почему-то вошли вы, младший Милосердов, и какие-то странные люди. Мы их не знаем, в институте они не работали.

Кушакова:

– Дайте взглянуть. Так, это жена Гуськова, я её по собранию помню. А это тромбонист. Эти тоже члены гаражного кооператива. Причём здесь они?

Шафранек:

– Скорее всего, вас и их оформили как членов трудового коллектива, чтобы сделать ЗАО и льготную приватизацию. Иначе их бы выставили на биржу.

Кушакова:

– А в чём разница?

Шафранек:

– На бирже бы их давно скупили, институт же в центре Москвы, и у него был бы хозяин. А в ЗАО акции могут покупать только акционеры, в результате пакет распылен и институт фактически ничей.

Кушакова:

– В смысле «ничей»?

Шафранек:

– Акционеров — 500 человек, собраться и решить они ничего не могут, всем заправляет правление. Но у него нет полномочий, например, продать здание.

Это называется размытый пакет, такие акционерные общества обычно тихо гниют и накапливают долги, пока их не скупят. Фильм с Ричардом Гиром «Красотка» смотрели? Вот он там этим занимался, скупал акции у мелких акционеров за копейки, чтобы получить в собственность всё предприятие, которое стоит в десятки раз дороже.

Кушакова:

– Фильм я смотрела, только думала, что про любовь.

Шафранек:

– Любовь приходит и уходит, а акции остаются.

Кушакова:

– Так что, я как акционер могу этот институт скупить?

Шафранек:

– Конечно. А что вы с ним собираетесь делать?

Кушакова:

– Они мне ещё за гараж не ответили.

***

Кабинет Аникеевой.

По радио играет музыка 1998 года, её прерывает реклама: «Инвестиционная компания ˮАлла Кушакова и партнёрыˮ дорого купит или поменяет на продукты питания акции Института защиты животных от окружающей среды.» После этого играет саундтрек из фильма «Гараж».

Сидорин:

– Даже интересно, сколько у этой бляди партнёров?

Кушакова:

– Намного интереснее, сколько у неё сейчас акций.

Включается директорский пульт, секретарша Алла взволновано:

– Тут к вам пришли… Говорят, акционеры…

Дверь открывается с удара ноги, в кабинет входит группа кавказцев, старший стреляет в потолок.

Шафранек:

– Здравствуйте, мы представляем госпожу Кушакову, владельца 10% акций. В соответствии с уставом, она имеет право собрать собрание, и собирается этим правом воспользоваться. Распишитесь, пожалуйста, в уведомлении.

Сидорин:

– Не буду я ничего подписывать. Мы её ещё из кооператива исключили, а она теперь из института мясной ряд будет делать?

Старший кавказец:

– Слюшай, тэбэ по-хорошему сказалы: распышысь. Не распышешся — бэда будет.

Сидорин:

– Послушайте, ну какое собрание? У нас тут институт, звери…

Старший кавказец:

– Звэри?! Кто звэри?!

Кавказцы надевают Сидорину мешок на голову, переворачивают и выносят.

Сидорин уморительно дрыгает ногами.

Аникеева с дрожащими руками расписывается на уведомлении.

После ухода кавказцев она бросается к пульту и звонит 02 с истерикой в голосе.

На громкой связи:

– Дежурная часть.

– Это директор Института защиты животных. Пришли… сказали, что акционеры… надели мешок на голову и увезли.

– Кому надели?

– Моему заместителю.

– Кто?

– Не знаю, сказали, что акционеры.

– Если акционеры, то это конфликт между предпринимателями и гражданско-правовые отношения, обращайтесь в суд.

Гудки от брошенной трубки.

Аникеева мечется по кабинету, со стаканом воды входит секретарша Алла.

Пока Аникеева пытается пить воду, больше разбрызгивая, Алла говорит:

– А помните, у нас на собрании кооператива был молодой человек, Милосердов. У него ещё папа был влиятельный.

Аникеева:

– Да, после того, как его исключили, старого директора едва не посадили, он на пенсию ушёл, а меня назначили.

Алла:

– Так он теперь в крупном бизнесе, тоже акции скупает. Может, его набрать?

Аникеева:

– Да откуда у меня его телефон? И вообще, тогда так некрасиво расстались…

Алла:

– Ну, кто некрасиво расстался, а я красиво продолжила. Набрать?

Аникеева молча кивает.

***

Кабинет Аникеевой.

Заходит Милосердов, сильно напоминающий молодого Ходорковского.

Обнимается с Аллой, мило любезничает, на Аникееву практически не обращает внимания.

Наконец мило просит Аллу выйти. Аникеева остаётся, начальник охраны Милосердова жестом показывает ей на дверь.

Оставшийся Милосердов куда-то звонит.

Кавказцы заносят в кабинет Аникеевой мешок, высыпают из него Сидорина.

Сидорин, плачущим голосом:

– Я же про экспонаты говорил «звери»… Пока объяснял… А они не знают слово «экспонат»…

***

Кабинет Аникеевой.

Играет музыка 1998 года.

В перерыве реклама «Компания ˮМинатепˮ покупает акции Института защиты животных дороже всех. Защитим животных от зверей!».

Милосердов о чём-то шепчется с Аллой.

Аникеева:

– Завтра собрание. Кушакова контролирует 20%. Вы успели скупить примерно столько же.

Милосердов:

– Кстати, сделайте нам кофе.

Аникеева смотрит на Аллу. Та смотрит на Милосердова. Тот смотрит на начальника охраны. Начальник охраны смотрит на Аникееву. Та идет делать кофе.

Милосердов:

– Думаю, во время собрания они будут захватывать институт.

Аникеева:

– Как?! Кворум 60%, даже если соберутся — у них нет большинства!

Милосердов:

– Когда-то со своими юристами с поспорил, нужна ли хоть одна акция для захвата предприятия. Они мне доказали, что для подачи иска в суд она не нужна. Во-первых, никто не будет проверять; во-вторых, всегда можно указать, что продавались акции, которые будут в будущем. Фьючерс называется, хотя судьи, конечно, этого слова обычно не знают.

Так что давайте обсудим, что мы получим за защиту от захвата.

Обычно мы работаем из половины, но тут ситуация очень сложная.

Так что 75%, Алла — председатель правления, вы — члены правления.

Аникеева:

– Вы охренели?! Алла, блядь, пошла вон отсюда!

Начальник охраны делает характерное движение, но Милосердов останавливает его жестом.

Милосердов:

– Ну что ж, действительно, мы засиделись. Давайте встретимся послезавтра.

***

Помещение, в котором проходили съёмки фильма «Гараж».

В президиуме — Аникеева и Сидорин, в зале — акционеры.

Двери внезапно распахиваются.

Заходит Шафранек, старший кавказец и судебный исполнитель.

Судебный исполнитель:

– Определением суда запрещено проведение собрания акционеров. Также запрещено Аникеевой и Сидорину, а также иным лицам по их доверенностям осуществлять руководство ЗАО «Институт охраны животных от окружающей среды», присутствовать на его территории, препятствовать находиться на его территории Алле Кушаковой и её доверенным лицам. На здание института наложен арест, оно передано на хранение частному охранному предприятию «Мамедов и братья».

Старший кавказец подходит к Сидорину.

– Слюшай, я узнал, что такое экспонат. Лезь в мешок, а то сейчас из тебя экспонат сделаю.

Сидорин вздыхая лезет в мешок. Когда кавказцы уносят его, он дрыгает ногами в такт играющей музыке из фильма «Гараж».