11 сентября. Как изменились США? Вне казармы
Примечание редакции. Продолжаем текст Foreign Policy о том, как теракты 11 сентября повлияли и на американское общество, и на внешнюю политику США, и даже на весь мир вокруг. Трёх авторов вы уже прочли в первой части. Погнали дальше.
Sumit Ganguly
Я хорошо помню 11 сентября 2001 года. В момент, когда я шёл в свой кабинет в Техасском университете, меня остановил аспирант и сообщил о двух самолётах, врезавшихся во Всемирный торговый центр.
Моей первой реакцией было недоверие. Затем последовало чувство ужаса.
Как специалист по современной политике Южной Азии, я понял — кажется, всего за секунду всё безвозвратно изменилось. Абсолютно всё.
И моя профессиональная деятельность, и… даже личная жизнь. Дело в моём происхождении: американец, но с индийскими корнями. И так уж получилось, что до трагедии я редко — если вообще когда-либо — сталкивался с явными предрассудками.
К сожалению, 11 сентября изменило и это. Первый сюрприз настиг меня совсем скоро — в международном аэропорту О'Хара, когда я направлялся в Вашингтон для показаний перед Комиссией США по международной религиозной свободе. Для начала меня вытащили с посадки.
Оказалось, сотрудники Управления транспортной безопасности отказывались поверить, что иглы в ручной клади — обязательный предмет для диабетика.
В течение следующих двух лет меня постоянно вызывали для якобы выборочных проверок — и это несмотря на настойчивое требование TSA о запрете расового профилирования. Даже несмотря на то, что я всегда носил при себе американский паспорт. Получилась странная ситуация.
С одной стороны, меня везде таскали как потенциальную угрозу — это в личном плане. Но в профессиональном всё чаще привлекали как эксперта в сфере борьбы с терроризмом.
Эта область научных интересов быстро расширялась. Теракты 11 сентября и последовавший визит американцев в Афганистан и Ирак привели к тому, что действия против повстанцев получали куда больше времени и практики для изучений.
Были вовлечены как правительство США, так и частные организации. Внезапно я понял, что мои знания — ранее бесполезные — пользуются спросом. Особенно со стороны государства. Вырос и интерес в научном плане. В то время удалось защитить две докторские диссертации и провести ряд конференций.
Сейчас, двадцать лет спустя, меня уже не выводят из общей очереди в аэропортах. Но исследования, интерес к которым породила трагедия, остаются моей опорой.
Peter Feaver
Знаете, что я считаю наиболее устойчивым изменением, вызванным терактами 11 сентября? Тот способ, с помощью которого американская политика преобразовала потенциальную мощь США. Её внезапно воскресили — и не только в военной сфере.
Сейчас принято считать, что атаки стали своеобразным катализатором, запустившим милитаризацию внешней политики США. Но это не совсем так.
Время шло, президенты сменяли друг друга. И так получилось, что от поколения к поколению большая часть потенциальной военной мощи всё равно выливалась в реальные военные действия.
Да, основные задачи, которые не получалось эффективно выполнить без армии, угодили в список военных заданий.
Но эти тенденции появились задолго до реакции Буша на 11 сентября. Более того, они были важной частью его критики в адрес администрации Клинтона. Ведь республиканец не гнушался применять этот аргумент, ведя предвыборную кампанию против Альберта Гора — уже бывшего вице-президента США.
Общепринятые мнения больше скрывают, чем просвещают. Легко упустить из виду, как политики расширяли невоенные элементы государственной власти. Не замечать, как их применяли во внешней политике.
Любой эксперт расскажет: оборонный бюджет за семь лет (2001-2008) вырос вдвое.
А кто объяснит, почему в тот же период ещё больше увеличился объём иностранной помощи, выдаваемой союзникам? Он ведь вымахал более чем в два раза.
Часть этого наращивания напрямую привязывалась к армейским операциям. Однако часть уходила и на вовсе иные цели развития — например, здравоохранение на базовом уровне. И, честно говоря, иногда именно невоенная помощь заменяла усиление военного присутствия.
Тогда же резко нарастили бюджет разведки. Изменялись её методы, шире стали использоваться данные из открытых источников, а между правоохранителями и разведкой (как внутренней, так и внешней) улучшилась коммуникация.
Власть менялась, отношение к государству оставалось на уровне. Кибербезопасность, авиация, защита критически важной инфраструктуры… Список неполный.
Роль военных учтена в каждом аспекте национальной безопасности. И во многих сферах, кроме кибербезопасности, они играют если не основную роль, то хотя бы вспомогательную. А политики тем временем тоже работали на благо государства.
Они вводили новые инструменты, дабы конвертировать экономическую мощь Вашингтона во внешнеполитические победы. Например, вместо неуклюжих и слишком расширенных экономических эмбарго начали применять целевые финансовые рычаги влияния. И теперь они применяются или раньше военного конфликта, или вместо него.
В наше время система американского государственного управления — настоящий оркестр. Но раньше на сцене был лишь один инструмент. Военная сила.
Конечно, никто не оспаривает жизненно важный статус армии. Просто появились и другие варианты действий. И уж поверьте, после ухода США из Афганистана это станет действительно важным моментом.
Сторонники отступления говорят, что так Штаты станут безопаснее и сильнее.
«Ястребы», наоборот, ставят на критику. Сравнивают будущие угрозы с наглостью СССР, когда Москве придало смелости поражение американцев во Вьетнаме — и всё это загнало мировую геополитику в тупик на целое десятилетие, до прихода Рональда Рейгана.
Пока что рано делать выводы о лучшей дальновидности той или иной стороны. Но даже если часть «мирных» ожиданий сбудется — невоенные элементы влияния стране ещё послужат.
Даже если военные вернутся на родину, антитеррористические кампании США ещё не завершились.
Продолжение следует
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.